Развесёлая вдова в Голливуде

В Московском театре Оперетты – яркая премьера: Алексей Франдетти представил зрителям новую версию «Весёлой вдовы». Она радикально отличается от классической, хотя основные сюжетные линии по-прежнему говорят о любви, побеждающей преграды. Как любой спектакль музыкального жанра, эта постановка – настоящий праздник для всех, кому по душе наивная фабула, блёстки и перья роскошных нарядов и чудесные мелодии, не устаревшие за более чем сто лет.

«Весёлая вдова» – признанный шедевр Франца Легара, имеющий богатейшую сценическую историю и феерический успех у зрителей. Эта искрящаяся, словно бокал шампанского, оперетта была создана венгерским композитором в то время, когда слава ещё не осенила его своим крылом. В пьесе, предложенной к постановке известными либреттистами Виктором Леоном и Лео Штайном, с трудом угадывался сюжет комедии знаменитого французского драматурга Анри Мельяка «Атташе посольства»; под пером бойкого дуэта она превратилась в историю вполне опереточного толка. Граждане загадочной страны Понтеведро Ганна и граф Данило любили друг друга в юные годы, но свадьба в силу семейных сложностей была невозможна. Прошло несколько лет, и вот уже героиня – богатая вдова, а ее прежний возлюбленный – промотавшийся посольский секретарь. Они встречаются в Париже, и чувства вспыхивают вновь. Но Ганна теперь не так легковерна, как прежде, да еще и осаждена поклонниками (они же – охотники за её миллионами). Распустив слух о том, что она лишается наследства в случае вторичного замужества, прелестная женщина разом избавляется от лукавых ухажеров и проверяет любовь своего несостоявшегося жениха. Разумеется, проверка завершается с блеском и венчается пышным торжеством.

Изначально музыка к спектаклю была заказана другому композитору, но тот не справился с работой, и к ней был привлечен Легар, писавший позднее, что с «Весёлой вдовой» он «нашёл свой стиль, к которому стремился в предыдущих произведениях». Он увлёкся бесхитростной пьесой и тем самым спас «Театр ан дер Вин», находившийся в отчаянном положении. Правда, директор театра не сразу понял, что в его распоряжении оказался шедевр, и лишь затем утвердился в мысли, что «даже глухому ясно, что это прелестнейшая музыка». Но сложности с постановкой все равно продолжались: не было финансирования, и труппа, влюбившаяся в оперетту, репетировала по собственному желанию по ночам. Декорации достали из подбора, сцену освещали дешевые бумажные фонарики, да и оркестр провёл всего одну репетицию. 30 декабря 1905 года состоялась премьера – и в самом деле не слишком удачная. Однако к весне сборы вопреки всем законам логики взлетели до небес, и аншлаг неизменно сопровождал эту поистине веселую «Вдову»!

К слову, название родилось у Легара скорее как шутка. Вдовы чиновников некоторых ведомств пользовались правом на бесплатные билеты в «Театр ан дер Вин», создавая тем самым путаницу в финансовых документах. «Ах, эти скучные вдовы!» – ворчал директор театра. «А у нас будет весёлая», – остроумно парировал композитор.

Первыми исполнителями ролей влюбленной четы стали Мицци Гюнтер и Луи Тройман. Опереттой заинтересовались во многих странах Европы, и даже Азии, Африки, а позднее и в Америке. В 1906 году она вышла на сцену в России. Драматизм, юмор, азарт, эмоциональность, невыразимо прекрасные вокальные номера, сочетаясь в этой прелестной постановке, дарили зрителям ощущение праздника. По мнению историка музыкального театра Аллы Владимирской, «музыка «договаривала» то, что не уместилось в словах. Тривиальная громыхающая тема показывала браваду Данило, кокетливые мазурочные ритмы выхода Ганны сменялись широкой вальсовой мелодией – упоением свободой, красотой, поклонением. Вальс Данило в финале первого акта, завораживающая песня Ганны о лесной деве Вилье, элегический дуэт «Сны», развернутые, почти оперные дуэты второй пары – Валентин и Камилла, – все это были мелодии ошеломляющей красоты».

Разумеется, такой спектакль может и должен украшать любую опереточную сцену. В этом сезоне так решили и в главном российском театре этого жанра – в «Московской оперетте». Режиссер Алексей Франдетти с мощной командой – сценографом Максимом Обрезковым, художником по костюмам Викторией Севрюковой, балетмейстером Ириной Кашубой и др. – в сентябре нынешнего года представили премьеру. Драматург Константин Рубинский освежил классический сюжет, рассказав историю артистов, снимающихся в экранизации «Весёлой вдовы», причём дело происходит в Голливуде 1920-х – 1930-х годов, что диктует неповторимую стилистику оформления.

Сценография и костюмы – две большие удачи спектакля. Виктория Севрюкова блестяще воплощает на сцене восхитительную моду ар-деко, но не забывает и о законах опереточного жанра. Звезде «Оперетты» Ольге Козловой равно к лицу и нежно-голубое коротенькое платье, делающее ее настоящей девушкой-«флэппер», и роскошный алый наряд и перья. Она не теряется среди своих партнеров, одетых почти столь же пышно и ярко, но так и должно быть: именно Габриэлла Гловер (во времена Легара именовавшаяся Ганной Главари) – центр притяжения взглядов и мыслей. В смысле актёрской игры и, конечно, вокала артистка достойно принимает эстафету у лучших исполнительниц прошлого. Что касается обновлённого либретто, то здесь уже сложнее.

Идея видоизменить сюжет не кажется крамольной хотя бы потому, что оперетта, сама по себе легкомысленная, праздничная и даже немного несуразная, позволяет играть с собой умелому режиссеру. Но Алексею Франдетти удалось далеко не всё. Собственная придумка заставляет его одновременно вести две линии: первую – основную, где голливудская «стар» Габи царит на съёмочной площадке, кружа головы поклонникам своей красоты и миллионов (а она по-прежнему вдова, причем гораздо более весёлая, нежели в оригинальном произведении), с тайным желанием воссоединиться с юношеской любовью – порядком потускневшим, несмотря на эффектную фамилию Даймонд, актером Дэниэлом (Иван Викулов), призванным спасти для терпящей убытки киностудии капризную звёзду; и вторую – собственно опереточную, где легаровские перипетии несколько обужены и купированы, но в целом просматриваются, как если бы мы действительно наблюдали их через объектив камеры. Музыки же, как и следует ожидать, больше не становится и хватает только на одну линию – какую, нужно выбрать самим, поскольку финал, пусть и счастливый, пытающийся свести воедино обе, столь же ожидаемо сводит их с огромной натяжкой, оставляя ощущение незавершенности. Что уж говорить о второстепенных героях, про которых постановочной группе и вспоминать некогда: спели что-то, положенное по оперетте, – и на том спасибо.

В подобных условиях артистам изначально нелегко, но режиссер усложняет задачу, вместе с обновлённым сюжетом меняя и текст. Слова музыкальных номеров стоит оставить на совести Константина Рубинского, но невозможно не заметить, что для исполнителей неорганичны песни, в которых «муж» рифмуется с фразой «принять душ», а также специально вставлены жаргонизмы, сверхсовременная лексика, некоторые не вполне светские выражения и двусмысленные шуточки. Знаменитая «Песня о Вилье» превращена в рассказ о поклоннике актрисы, постоянно приносившем ей розы и вот наконец увидавшем красавицу вблизи… Разумеется, красавица без грима оказалась чудовищем, кумир разбит, любовь пропала – но какое отношение всё это имеет к «Весёлой вдове», решительно непонятно. Забавно, но эпизод решен классическими средствами: Габи в изумительном белом платье и шляпе в окружении большого количества партнеров, танцующих и подпевающих, поет так, как к тому привык постоянный зритель «Оперетты». И красивый наряд, и хореография, и серебристое сопрано Ольги Козловой, и, разумеется, чудесная музыка – все хорошо и на своем месте. Так почему бы не поставить такими средствами весь спектакль? Однако это вопрос риторический.

Правда, человек, хорошо знающий шедевр Легара, имеет интересную возможность сравнивать новую версию с оригинальной, следить, как меняются любимые песни, во что превращаются знакомые сюжеты. Порой эти превращения не лишены остроумия: веер с признанием в любви трансформируется в теннисный мяч, а знаменитый дуэт «Рыцарь мой» представляет эпизод съемок, где Габи и Дэниэл «скачут» на бутафорских конях (причем скачка эта передается пляшущей травкой, подчеркивающей лошадиную статику). В премьере много юмора, хотя уже не того благородного толка, что был характерен для классических трактовок, блеска, движения, а оркестр под управлением Константина Хватынца играет азартно (впрочем, кому-то может показаться, что подавать музыку великого композитора можно и более деликатно).

Эта «Вдова» получилась по-голливудски броской и яркой – прекрасная постановка, чтобы провести вечер в красивом театре с бокалом шампанского, в неизменно приподнятом настроении. Стала ли она лучше с придумками Алексея Франдетти? Это уж решать каждому из зрителей отдельно. Возможно, режиссёр напрасно считает, что старый опереточный канон не позволил бы привлечь новую публику в зал. Во всяком случае, игра и вокал Ольги Козловой, созданной для этого праздничного и в чем-то все-таки высокого жанра, подсказывают, что классические трактовки не есть по определению архаичные. И дело не в том, что розы для не накрашенной актрисы смешнее, нежели неведомая Вилья, а механическая замена веера на мяч современнее. Оперетта сильна далеко не только комизмом, энергией и канканом (кстати, он тоже в наличии) – привлекательной её делает чувство исполнителей, по-прежнему по-актерски искренне верящих в порой нелепые перипетии легкомысленного сюжета. А подкрепить веру неплохо бы смыслом, коего больше было все-таки в оригинальной версии 1905 года.

Дарья СЕМЁНОВА