Древо антисоветчины

Обложки книг, как листы, повисли на ветках и образовали крону дерева. Но вместо веток и ствола – колючая проволока. Каждый лист имеет свое имя – «Собачье сердце» М.Булгакова, «Мы» Е. Замятина, «Архипелаг ГУЛАГ» А. Солженицына… Древо познания с запретными плодами.  Эта инсталляция занимает центральное место на выставке  «Диссиденты. Томский случай».

Выставка приурочена к Международному дню прав человека, который был провозглашен Генеральной Ассамблеей ОНН в декабре 1948 года. А посвящена истории диссидентского и правозащитного движения в студенческом Томске конца 50-х – начало 80-х годов, и  рассказывает она о томичах, подвергшихся преследованию властей за инакомыслие. За то, что читали в 70-80-х ныне широко известные романы Булгакова, Солженицына, Замятина, Авторханова. За то, что распространяли свое знание доступными им способами.

Тем, кто жил в 1982 году в Томске, возможно, памятно дело «книжников». Такое прозвище получили те, кто тайком читал произведения, которые сегодня изучаются во всех курсах отечественной литературы, и без которых невозможно представить мировую культуру ХХ века. Но в Советском Союзе их называли одним емким словом – антисоветчина. Под ним подразумевали статью 190 прим Уголовного кодекс –  клевета и распространение заведомо ложных сведений, порочащих советский строй.

По этой статье «загремели» трое томичей, хотя проходили многие. Это были рядовые для Томска научные сотрудники различных НИИ, переводчики, инженеры. Но для официальной власти все они были диссидентами, ибо осмелились иметь свое мнение и открыто спорить с партийной властью по разным вопросам общественной и политической жизни. Вещественный факты их несогласия представлены в витринах - архивные документы из бывшего партийного архива Томской области, образцы самиздата 50-80-х годов, фотоаппаратура, с помощью которой запрещенная литература читалась и тиражировалась, магнитофонные катушки с записями песен Высоцкого и Галича.

Но внимание привлекают фотографии томских диссидентов – Анатолия Чернышева, Валерия Кенделя, Александра Ковалевского, Николая Кащеева.  Здесь же  единственный (из 16-ти) уцелевший том «Уголовного дела №20». А рядом протокол судебного заседания и показания проходивших по этому делу фигурантов. «Отказываюсь от дачи показаний на фоне таких обстоятельств, которые меня позорят как гражданина страны и готов нести ответственность», - записано стенографистами со слов Кащеева. За этот отказ он получил полтора года исправительных работ. А Чернышов, которого допрашивали более 50 раз, но так и не добились раскаяния и признания вины, три года. 

Об этом деле Юлия Мучник сняла фильм «Книжники». Показ его  и стал своеобразной прелюдией к открытию выставки. На открытие пришла Нелли Кречетова, уполномоченный по правам человека в Томской области. Потому что и выставка проходила при поддержке обмундсмена. В своем выступлении она сказала, что некоторые романы, как «Мы» Замятина, она читала в спецхране, и с творчеством Сальвадора Дали тоже там же, но диссидентом не считала себя  и не считает. Значение этой выставки, по мнению Нелли Степановны, в том, что не просто раскрывает фрагмент истории Томска, но делает эту историю объемной: «Тема меня лично волнует. Эти люди, которых было мало, продвинули нас вперед. Этих людей пытались и сейчас пытаются представить ненормальными, но именно они и были нормальными, они такие, настоящие».

К таким «настоящим» можно отнести поэта Владимира Крюкова, профессора Николая Серебренникова, историка Людмилу Приль, жену диссидента Нину Фаст. Они принесли экспонаты и материалы для выставки.  Личностный подход – самое главное достоинство выставки, она обращена к каждому. В том числе и ко мне. В 1982 году я была обычной советской школьницей, хоть и отличницей. А через восемь лет познакомилась с Николаем Кащеевым и проработала с ним несколько лет в газете «Томский вестник», и действительно, он стал для меня тем человеком, который «продвинул» меня, изменил мое сознание. Действие плодов с того древа познания я ощущаю до сих пор.