И он не гений?..

Премьера «Москонцерта» – опера «Моцарт и Сальери. ГИТИС-Лаб» – становится оммажем великому композитору Римскому-Корсакову, гениальному Пушкину, а также светлому Амадею и даже его страдающему «отравителю».

2024 год оказался юбилейным для двух наших великих соотечественников: 225 лет исполнилось со дня рождения Александра Сергеевича Пушкина и 180 – Николая Андреевича Римского-Корсакова. «Москонцерт» нашел точку соприкосновения поэта и композитора – ею стала опера «Моцарт и Сальери», в которой звучит неизменный текст одной из «Маленьких трагедий».

Римский-Корсаков вспоминал: «Однажды я набросал небольшую сцену из пушкинского «Моцарта и Сальери», причем речитатив лился у меня свободно, впереди всего прочего, подобно мелодиям романсов. Я чувствовал, что вступаю в какой-то новый период и что овладеваю приемом, который у меня является до сих пор как бы случайным или исключительным». Сценическая история оперы не столь богата, как у других сочинений композитора, однако судьбу её можно назвать скорее счастливой. Премьера этого произведения состоялась в 1898 году в Мамонтовской опере. Партию Сальери исполнил Федор Шаляпин, а Моцарта – Василий Шкафер. Центральным образом принято считать не светлого Моцарта – тенора, а его мрачного отравителя – баса (возможно, этому способствовала актерская мощь первого исполнителя). Камерность работы – всего две картины и два действующих лица – заставляла её создателя думать, что она не предназначена для больших оперных сцен. «Боюсь, не есть ли «Моцарт» просто камерная музыка, способная производить впечатление в комнате с фортепиано, без всякой сцены и теряющая свое обаяние на большой сцене. <…> А у меня комната, обыденные костюмы, хотя бы и прошлого столетия, и разговоры, разговоры. Отравления Моцарта никто даже и не заметит. Слишком все интимно и по-камерному. Может быть, и инструментовать-то его вовсе не следовало; по крайней мере, это мне приходило много раз в голову».

Но именно эта камерность пришлась как нельзя более кстати для постановки Вадима Летунова (артиста и режиссёра, хорошо известного поклонникам музыкального театра), представившего на сцене «Москонцерт-холла» свою версию оперы. «Моцарт и Сальери. ГИТИС-Лаб» – это новая редакция сочинения Римского-Корсакова, где наряду с оригинальной музыкой звучат еще знаменитая моцартовская «Лакримоза», сцена из его же «Волшебной флейты» (дуэт Папагены и Папагено) и «Ave verum corpus», считающийся одним из самых красивых церковных произведений австрийского композитора. Это необычное соединение (не противоречащее замыслу Николая Андреевича) расширяет и музыкальный фон, и поле идейного содержания. Пожалуй, впервые так осмысленно сочинения Моцарта вплетены в ткань не только этой камерной оперы, но и вообще любого спектакля по трагедии А.С. Пушкина.

Подобные музыкальные добавления, во-первых, выдвигают Моцарта (Дмитрий Бобров) из грозной тени Сальери (Дмитрий Романько) на свет. Теперь уже не скажешь с определенностью, кто главный герой: оба исполнителя представлены на равных, и это – оммаж обоим композиторам прошлого (особенно, конечно, австрийскому гению, здесь предстающему вовсе не «гулякой праздным», а неожиданно обретающей философское осмысление фигурой). Во-вторых, пушкинский текст звучит в такой трактовке объёмнее, а это важно, ведь на дворе – его юбилейный год. Не забыт и Римский-Корсаков, поскольку его опера приобретает достойное ее обрамление. Она играется при участии Ансамбля солистов Московского хорового театра Бориса Певзнера (художественный руководитель – Заслуженная артистка России Елена Гречникова) и Государственного струнного квартета им. Глинки. Концертмейстер – Александр Блок. Музыка отмечена характерной для великого русского композитора высокой драматургией, которую тонко чувствуют постановщики. Премьера рассказывает не только о зависти, но и о величии таланта, о странности сочетания в одном человеке противоположных мыслей и чувств. На финальной реплике Сальери: «И я не гений?» – возникает сочувствие к этому подлинно трагическому персонажу.

Но жаль и Моцарта, под чьей рукой оживали клавиши в звучании величественного «Реквиема». Хор, одетый в длинные темные плащи с капюшоном, производит впечатление и впрямь потусторонних существ, пришедших забрать к себе великого Амадея. Художник Анастасия Плохих сделала сцену «Москонцерт-холла» ещё камернее, подвесив на штанкетах полотнища с нотным станом, торжественно указывающим, что главная действующая сила и оперы, и жизни австрийского композитора – это музыка. Световая партитура Антона Гордиенко деликатно высвечивает его тонкую сухощавую фигуру, кажущуюся незначительной в сравнении с корпулентным Сальери в белой «тройке». В фиолетовом свете тот, сидящий над рукописями за небольшим изящным столиком, выглядит ещё крупнее и мрачнее.

Но тон спектакля – не столько мрачный, сколько торжественно-суровый. Действительно, нет правды на земле, как в прологе сообщает постаревший седовласый Сальери. Опера – словно его печальное воспоминание, в котором так естественно звучит «Реквием» и вдруг вспыхивает забытая радость – в пении Папагены и Папагено, выбежавших на сцену в ярком праздничном сполохе света. Премьера прекрасно передает идеи её великих создателей и участников. Она возникла как результат долгосрочного совместного проекта Российского института театрального искусства – ГИТИС и «Москонцерта», а создана при поддержке проекта «Открытая сцена» Департамента Культуры г. Москвы. Безусловно, этот спектакль – ступенька к восприятию оперного жанра теми зрителями, кто еще не открыл его для себя. Час великолепной музыки, так интересно обрамленной, не утомит и не оставит никого равнодушным.

Мероприятие вошло в афишу «Москонцерта».

Дарья СЕМЁНОВА