Соблазнительная вещь

Премьера Театра им. Гоголя рассказывает о неотразимой притягательности азарта, особенно если он сопряжен с риском и жаждой наживы. Гоголевские «Игроки» обретают новое интересное прочтение в постановке худрука коллектива Антона Яковлева.

Спектакль Антона Яковлева «Игроки. Иллюзия» по пьесе Гоголя – работа, адекватная первоисточнику. Она соответствует ему по хронометражу – чуть менее двух часов без антракта – азартному настроению, действительно некоторой фантасмагоричности происходящего (что отражено в названии) и стремительному темпу. К слову, чувство ритма не изменяет режиссеру нигде в постановке, поэтому впечатление от нее целостное, яркое. В то же время тем зрителям, кто воспринимает классику консервативно, многое покажется новаторским (например, постановщик избегает соблазна подавать сочные гоголевские реплики репризно) и даже непонятным. Однако эта необычная премьера заслуживает внимания и вдумчивого осмысления.

Постановка решена минималистично (художники Полина Фадеева и Анна Алямова): небольшой подиум, напоминающий карточный стол, – единственный элемент оформления сцены, не считая галереи дверей с обеих ее сторон и одного-двух стульев, изредка необходимых действию. Но экран по центру фокусирует взгляд на некоторых важных для режиссера темах: там появляется изображение огромного любопытствующего глаза, словно присматривающегося, как половчее сплутовать, порой проплывает крупная рыба, указывая на мотив ловли – безусловно, совсем не рыбной, в финале же его заполняет раскрашенное лицо клоуна – опять-таки намекающего на идею спектакля (видеорежиссер Анастасия Журавлева, видеохудожник Валентин Кутонов). Свет становится главным выразительным элементом действа: сцена погружается в мистический сиреневый тон, вспыхивает инфернальным красным (финал в этом смысле очень эффектен, ведь такое световое решение заставляет вспомнить об адском пламени), переливается оттенками разных цветов, словно волнение героев передалось и партитуре Ильи Султанова и Антона Яковлева. А герои не просто волнуются – они пребывают в постоянном внутреннем накале каждый своей страсти.

Для довольно легкомысленного Ихарева (Марк Бурлай) таковой становится мечта об Игре. Именно так – с большой буквы, потому что в спектакле этот персонаж одержим азартом, хотя и несколько бестолковым. Карты настолько поглощают его сознание, что и странствует герой в сопровождении любимой колоды, любовно названной Аделаидой Ивановной. В спектакле их пара, словно шулер-фантазер не может отказаться от привычки все утрировать, а может, это проделки его воспаленного ума. Как бы то ни было, но две соблазнительные девушки – в темном (Анастасия Епифанова) и светлом (Виктория Кизко) комбинезонах – вьются возле игромана, еще крепче заманивая его в свои пагубные сети сдержанно-эротическим танцем (хореограф Александра Рудик).

Но главный в этой фантасмагории не Ихарев с Аделаидами, а его соперник-соратник, инфернальный и тоже очень соблазнительный шулер Утешительный, сыгранный обворожительной Ириной Гринёвой. Эта травестия (в спектакле есть еще несколько персонажей-мужчин, в роли которых выступают актрисы) имеет два плана: во-первых, подчеркивает мистическую суть происходящего (все не то, чем кажется), во-вторых, создает понятный ассоциативный ряд: женщина – соблазн – грех. И Степан Иванович выведен идеальным искусителем. Стройная фигура в черной «двойке» и ослепительно-белой рубашке, подвижное лицо, вкрадчивый бархатный голос – все в этом герое маняще, как сама Игра, которую Ихарев далеко не случайно называет «соблазнительная вещь».

У искусителя есть и свита, где лица приближенные – особенно артистический Швохнев (Кирилл Ковбас) – тоже исподволь пропагандируют идеологию предводителя, а второстепенные персонажи, этакие карточные «шестерки», покорно исполняют волю старших «козырей». Восхитительная гоголевская интрига раскрывается как будто не сразу: долго и талантливо заманивают мошенники самодовольного Ихарева в ловушку, но, стоит ей захлопнуться, – как немедленно закручивается тугая пружина, находя высшее выражение в сцене игры шулеров с придурковатым Гловым-младшим (Александр Груздев). В пандан ей – чуть более ранний эпизод рыбной ловли, в котором Утешительный буквально «поймал» огромную рыбину, свалившуюся на него в прямом смысле с неба. Остроумное обыгрывание фразеологизмов и визуальное воплощение метафор – сильная сторона постановки, дополненной дурашливыми песнями и энергичной хореографией.

Итак, игра завертелась. «Разрешите присовокупить девяточку», «четверка, тузик, оба по десяти», – соблазнительно восклицают картежники. «Ва-банк!» – азартно вопит Глов, проигрываясь в пух. Для всех этих людей возможность играть – высшее искушение, дарующее счастье. Некоторым, впрочем, достаются и деньги, но общее впечатление от увиденного таково, что выигрыш – совершенно не самоцель. Хотя, безусловно, тонко усмехающийся Утешительный находит изысканное удовольствие в столь сложно разработанной им интриге, позволяющей компании проходимцев сорвать куш в поединке с проходимцем менее удачливым. Беда Ихарева, оставленного в дураках, в том, что он допустил, чтобы соблазн затмил ему глаза, тогда как его визави сумели ловко балансировать на грани. Что ж, в следующий раз все может быть и по-другому.

А следующий раз непременно будет, ведь игра – вещь невероятно соблазнительная. Пока же иллюзия развеялась, сполохи красного света погасли, и грустный Ихарев, размазывая по лицу клоунский грим, ругает мошенников и собственную неосторожность. Все не то, чем кажется: Глов – подставная фигура, Утешительный – вовсе не соратник в общем деле, рыбка сорвалась с крючка, да и сам одураченный герой в этот миг кажется едва ли не невинной жертвой. Но скоро и он очнется от дурмана, переживет досадную неудачу и вновь потянет руку к манящей колоде карт, так завлекательно танцующей перед глазами.

Дарья СЕМЁНОВА