Новости культуры российских регионов
27 мая 2022
Центр

Прыг-скок – вот и весь урок

«Утиная охота» в Орле
Фото с официальной страницы театра

В Орловском театре «Свободное пространство» – знаковая премьера: режиссер Виктория Печерникова представляет свою интерпретацию сложнейшей пьесы Александра Вампилова «Утиная охота». В геометричных выгородках, ассоциативно точно воспроизводящих типовые помещения советского времени, разыгрывается история куда более современная, чем можно предположить.

         «Утиная охота» – пьеса, снова вызывающая интерес у постановщиков, работающих в самых разных регионах нашей страны. Совсем недавно Санкт-Петербургский Театр им. Ленсовета представлял свою версию драмы Александра Вампилова, теперь эстафету принимает Орел. Для режиссера Виктории Печерниковой этот спектакль стал уже третьим в театре «Свободное пространство». От музыкальной «Кармен» она перешла к веселому и волшебному «Сну в летнюю ночь», чтобы затем поставить печальную историю неприкаянного Виктора Зилова, незаметно превратившегося в героя нашего времени. Вопрос, кто же этот персонаж сегодня, становится центральным в масштабной премьере орловского коллектива.

         Режиссер верна своей скрупулезной манере, для которой не бывает лишних деталей, и вампиловская пьеса дает ей необходимый простор. Подробнейшие ремарки, поясняющие авторскую задумку, участвуют в действе, выводясь на сценический экран. Этот прием, во-первых, помогает разобраться в ходе событий (а текст изобилует хронологическими скачками, могущими сбить зрителя), во-вторых, заставляет вдумчивей всматриваться в происходящее в попытке понять противоречивый характер главного героя (Валентин Тюрин). На его фигуре сосредоточено внимание постановщика, а за ним и публики: тот ли он, кем кажется на первый взгляд, – красивый молодой мужчина с шаткой моральной позицией, неверный муж, легкомысленный любовник, горе-работник, недостойный друг? Или, быть может, у этой медали есть оборотная сторона?

         Начало спектакля представляет Зилова вполне положительным героем, находящимся в выгодной позиции несправедливо обиженного: повздорившие с ним друзья прислали ему похоронный венок с соответствующими лентами, и это привело молодого человека в недоумение. Скрывая за улыбкой досаду, он воображает собственные похороны, но естественная жалость к себе, оскорбленному неуместным розыгрышем, не маскирует той мстительности и желчи, с которыми разыгрывает этот мысленный фарс Виктор. Окутанные мрачным красным светом (художник по свету Андрей Абрамов), торжественно выходят на сцену коварные товарищи. Комически рыдают друг у друга на плече Кузаков (Дмитрий Литвинцев) и начальник Бюро информации, где служит Зилов, солидный Кушак (Альберт Мальцев). Произносит официозные речи семейная пара Саяпиных – подкаблучник Анатолий (Михаил Неженцев) и его «преподобная Лерочка» (Ольга Чибисова). Заливаются бабьими слезами жена Галина (Елена Симонова) и молоденькая любовница Ирина (Эльвира Узянбаева). В той же процессии – экс-возлюбленная, разбитная продавщица Вера (Виктория Саленкова) и друг детства загадочный официант Дима (Андрей Григорьев). Персонажи кажутся не живыми характерами, а масками, и дальнейший ход действия только подчеркивает эту их сущность. Насколько оправдано гротесковое сценическое существование каждого – вопрос, постановкой до конца не решенный.

         Как ни странно, но с главным героем ситуация яснее. «Я не знал, что вы живой», – говорит ему мальчик (Вячеслав Козлов), принесший венок. А он именно что живой: нервный, желчный, истеричный, видимо, пьющий, неразборчивый в связях и средствах. Валентин Тюрин играет мелкотравчатого негодяя и приспособленца, на фоне своего неприглядного окружения выделяющегося только тем, что понимает свою суть. Это осознание терзает его, но подлинной драмы в нем не ощущается. История Зилова – рассказ не о трагедии человека с задатками, а будничное невеселое повествование об обывателе, одиноком лишь в своей судьбе, но не в реальной жизни.

         Отсутствие подлинного конфликта (причиной тому можно счесть актерские трактовки либо же режиссерский замысел, следующий за бытовой достоверностью) мешает спектаклю выявить этот потенциальный трагизм. Орловский Зилов – фигура не поэтическая и уж тем более не символ эпохи (в прошлые годы Олег Даль своей выдающейся игрой утверждал именно ее символизм, тогда как сегодня эпоха кардинально изменилась и вытеснила этот мятущийся тип на периферию, а то и вовсе избавилась от него). Не скажешь также, что он говорит от лица сегодняшнего поколения (как раз ленсоветовский Зилов в исполнении Виталия Куликова олицетворял «нынешнее племя» растерявшихся перед действительностью инфантилов). Этот Виктор – один из тех, кто составляет массу, знакомый, привычный, уже не пугающий. Это само по себе и страшно.

         Но постановка не пронизана тревогой. Фарс, заявленный «похоронным» мотивом, часто растворяется в насыщенном сюжете. Музыкальные номера, подаренные каждому участнику спектакля, кроме самого Виктора, порой достаточно ироничны, но не более того: им не хватает остроты и контрастности по отношению к происходящему. Подойдя к микрофону и сказав несколько слов об «усопшем», товарищи исполняют песни, точно соответствующие их характеру, и эта избыточность, иллюстративность не углубляет персонажей, а, наоборот, упрощает. Романтический Кузаков (к слову, эта характеристика героя кажется очень любопытной) поет, как «друга не надо просить ни о чем», милая девочка Ирина сообщает о первой любви, а местная фам фаталь Вера, чьи вызывающе красные туфельки намекают на роковую сущность лучше всяких куплетов, внезапно выступает с трагической «Bang Bang» из репертуара Нэнси Синатры. Англоязычная композиция несколько выпадает из ряда советских хитов, да и такой сильный драматический подтекст вряд ли присутствует в душе хваткой продавщицы.

         Скорее, и она, и чета Саяпиных, в которой громогласная боевая и беспринципная Лера и ее подкаблучник-«обормот» демонстрируют выгоды подобной жизненной позиции и ее распространенность, и чванливый и глупый Кушак становятся локальным фоном, оттеняющим, если уж прибегать к живописным терминам, цветовую градацию Зилова (интересно, что и художник спектакля Надежда Осипова, словно вторя возникшей ассоциации, часто использует в сценографии локальные плоскости ярких тонов). Он-то плох не беспросветно, а вот хотя бы в той же степени положительных героев в постановке и не найти. Такими персонажами могли бы стать женщины Виктора. Но жена – просто нудная клуша и синий чулок, уход которой впору отпраздновать именно так, как это и собирается сделать ее горе-муж (то есть с любовницей). А эта самая любовница – не только девочка-припевочка, влюбившаяся в чужого супруга, но и довольно-таки бездушная особа: несмотря на сообщение о смерти отца Зилова, она без зазрения совести и моральных терзаний льнет к кавалеру, мрачно опрокидывающему рюмку за рюмкой.

         Потенциально интересен официант Дима – действительно жуткий тип, безжалостный, циничный, умеющий все просчитать и обернуть в свою пользу. Естественно, что у такого стрелка рука не дрогнет попасть не только в утку, но и в дичь покрупнее. Однако его скрытый антагонизм с Зиловым далеко не так очевиден, как это часто бывает в сценических трактовках «Охоты». Выявляется он разве что в одной из последних мизансцен, в которой главный герой собирается – или думает, что собирается – застрелиться (эпизод, к слову, допускает сокращения). Непутевые приятели шумно отбирают у Виктора ружье, тогда как Дима совершенно спокоен и не намерен мешать решению взрослого человека. Взрослого ли? Похоже, что да: причем не только взрослого, но и очень расчетливого. В самом деле, к чему вся эта театральность, если уж выбор пал на последнее средство? Зачем звонить друзьям, приглашая их на собственные поминки, если готов свести счеты с жизнью, – не затем ли, чтобы напугать, заставить почувствовать свою вину, чтобы дальше легче было ими манипулировать? Персонаж Андрея Григорьева этот хитрый расчет замечает и на него не ведется. Впрочем, возможно и другое объяснение: самоубийству быть, а официант просто бездушное чудовище, и он запросто оставит отчаявшегося человека один на один с заряженным оружием.

         Такая амбивалентность заложена в самой пьесе (не случайна в этой связи ремарка Вампилова по отношению к Зилову: «Он поднимается, и мы видим его спокойное лицо. Плакал он или смеялся – по его лицу мы так и не поймем»). Что есть происходящее в «Охоте»: розыгрыш Зилова друзьями или наоборот? Задевает героя случившееся, или оно является поводом для продуманных действий с его стороны? Любит ли он кого-нибудь кроме себя? Искренен ли в какой-либо момент? Кажется, что Валентин Тюрин играет человека, все оборачивающего в свою пользу и не обращающего внимания на многие экзистенциальные вопросы. Друзья предают? Да и бог с ними! Жена уходит? Так и давно пора! Не успеть на похороны отца? А сто́ит ли вообще на них ехать? Наконец, главная страсть Виктора – ежегодная сентябрьская охота – выглядит в спектакле не единственной его отдушиной, а просто привычкой, возможностью отдохнуть от надоевших лиц, но никак не обрести свободу.

         И его пьяные выходки в преддверии отпуска – оскорбления всех и вся, закончившиеся ударом по лицу от Димы, довольно-таки подло, исподтишка отомстившего за обидное слово «лакей», – просто минута расслабленности, порожденная дурным характером и отношением к другим свысока, а не прорыв наболевшей внутренней язвы. Ведь если бы это было не так, разве позвонил бы он обидчику с предложением отправиться-таки на охоту? Виктор Зилов – упругий резиновый мяч, отскакивающий от стенки так сильно, как и ударяется в нее. Неслучайно финальной песней спектакля становится «Летка-Енка» в исполнении героя Андрея Григорьева: все участники действа в масках резво отплясывают под немудрящий мотив, а между ними судорожно мечется центральный персонаж. Может, не такой уж он циничный и толстокожий, а все-таки еще что-то чувствующий. Но – «прыг-скок – вот и весь урок»: пройдет ли впрок жестокая наука тому, кто не понимает, в каком же направлении скакать, отскакивать, ударять и ударяться?

         Дарья СЕМЁНОВА