По лезвию ножа

Бывают музыканты хорошие, бывают выдающиеся, а бывают такие, без которых вообще невозможно представить современную музыку; Сергей Старостин и Владимир Волков – из них. Проекты этих музыкантов не одно десятилетие вызывают интерес меломанов многих стран. Неудивительно, что обратила на них внимание и воронежская компания «Арт фолио», организатор концертов в рамках проекта «Джазовые сезоны».

«Волковтрио» (Владимир Волков – контрабас, виола да гамба, Святослав Курашов – гитара и Денис Сладкевич – барабаны) с примкнувшим к нему фольклористом-мультиинструменталистом Сергеем Старостиным выступил в столице Черноземья на прошлой неделе. И не просто выступил, а, во всех смыслах, наделал шуму: обсуждение  концерта в кругах воронежских меломанов не прекращается по сей день. Мало какие события способны оставлять столь долгое и явно приятное послевкусие…

Сеанс массового гипноза

Легендарный гитарист Святослав Курашов (прекрасно известный, скажем, поклонникам «Аукцыона») отвечал за «роковую» составляющую вечера: его «пружинчатые» гитарные сеточки совершенно не соответствовали висевшей над сценой вывеской «jazz». Что лишь добавляло общему музыкальному полотну оригинальности и изысканности. Ведь, строго говоря, получился не только не «джаз», но и не рок. А нечто совершенно свободное и очень-очень красивое.

Легкие «запилы» Волкова задавали тон всё круче заваривавшейся каше, которая в итоге разрешалась в какую-то абсолютную благодать. Музыканты мгновенно «ловили» друг друга, играя громкостью, ритмикой, мотивами и создавая в результате совершенно неповторимую, гипнотическую атмосферу.

Старостин, обладая великолепным голосом (чем, к примеру, не преминула воспользоваться в своё время группа «Мегаполис», отдав Сергею на откуп некоторые вокальные партии на альбоме «Гроза в деревне»), продемонстрировал публике не только игру на всевозможных диковинных инструментах, но и не менее диковинные манеры пения. А перед тем, как устроить на сцене все эти чудеса, музыканты ответили на вопросы журналистов.

Архаика как авангард

– Владимир, хорошо известны ваши проекты с лидером «Аукцыона» Леонидом Фёдоровым. А ещё все знают, что вы играли в «Поп-механике» Сергея Курёхина. В чём разница эстетических подходов Фёдорова и Курёхина?

Подходов как таковых нет. Есть, как правило, задача, которая исходит из композиции. Подход, получается, рождает сама вещь.

–  И все равно от персоналий зависит многое, – уточняет Сергей. – Как исполнители  друг друга чувствуют, как слышат – очень важно для создаваемой музыки, в конечном счете. Каждый новый творческий альянс – совершенно отдельная «песня».

–  То, что мы в своё время делали с Курёхиным, именовалось «фри-джазом» или «авангардом», – опять включается Волков. –  Соответственно, это был такой язык, который, по сути, есть «антиязык»: некое постоянное отрицание традиционного языка. При том, что он, традиционный-то, всё равно используется!

– Похожая история всё время случается с подростками, – это уже Старостин. –Тинейджер вполне может сказать «я не люблю музыку» при том, что его уши постоянно «запечатаны» наушниками.

– Но, Сергей, если брать Фёдорова, у него  – модернистская поэзия, у вас же – более архаические пласты…

– Уже полгода я занимаюсь анимационным проектом «Сергий Радонежский», приуроченного к 700-летию Преподобного Сергия. Что само по себе – большой риск. Один из коллег по работе над фильмом рассказывал, что, мол, ему пеняли на «заказуху от РПЦ». Пеняли до тех пор, пока не узнали, что песни пишутся на стихи Введенского и Хармса… Так я об этом вот к чему: Введенский и Хармс более отвечают представлениям о Преподобном, чем вся духовная «классическая» поэзия! Потому что напрямую говорить о подобных вещах не получается. Архаика для сегодняшнего человека – это авангард. И он, «архаический авангард», очень явственно перекликается с тем, что делает Леонид Фёдоров. Почему и случился альянс в виде проекта «Душеполезные песни  на каждый день» (одноименный альбом был записан 5 лет назад Андреем Котовым, Сергеем Старостиным, Владимиром Волковым и Леонидом Фёдоровым – авт.). Эту программу, кстати, мы исполняем очень редко, но в тираж её пускать и незачем. На неё должны приходить особенные люди и заряжаться соответствующей энергией.

Воронеж – в надежных «руках»

– Сергей, в этнографических экспедициях вы собрали более трех тысяч настоящих народных песен. В воронежской глубинке приходилось находить что-то интересное?

– Я в воронежской глубинке толком и не был: только в нескольких местах. И то – спонтанно, это было связано со съемками передач. А специально не приезжал, зная, что есть прекрасные исследователи, которые занимаются Воронежем. Та же Галина Яковлевна Сысоева – один из самых вдумчивых, самых интересных, самых глубоких специалистов. То, как она работает с материалом, не подлежит какой-либо критике.

– Ничего не захотелось у неё позаимствовать?

– В смысле обогатить репертуар? Понимаете, я не то, чтобы народные песни пою. Это моя музыкальная рефлексия. Постсобирательская. Двадцать лет назад у меня прошёл период активного собирательства: я тогда наездился, надышался, насмотрелся, наслушался, наобщался… Впоследствии какая-то часть найденных песен была мною присвоена. Спросят: «Откуда эти песни, из какой деревни?». А я отвечу: «Неважно. Это мои песни, из моей мировой деревни – внутренней»… Вот такой период рефлексии: к увиденному и услышанному я подхожу, как музыкант. Если бы  смотрел на это дело с каких-то иных позиций –  давно бы его забросил. И уехал бы выращивать картошку на черноземных просторах.

Все формы хороши

– Теперь Владимиру вопрос: в определенных меломанских кругах ваши проекты считаются «музыкой для подготовленного слушателя». А сами вы какого слушателя больше любите? Подготовленного или того, которого надо воспитывать?

– Того, который слушает. Я часто вижу на концертах детей – их приводят  родители. А потом эти дети приходят на концерты самостоятельно,  без сопровождения. Если имеется в виду воспитание в этом смысле – то тут дело не в музыкантах, а в родителях. А если вести речь об определенном культурологическом уровне, обязательном для слушателя, то это «требование» применимо не только к нашему коллективу, а вообще к любой мало-мальски не примитивной музыке.

 –  Как можно подготовиться к восприятию Боба Марли?, – дополняет коллегу Сергей. – Получается, нужно что-то выкурить. А в качестве подготовки к Тому Уэйтсу – выпить виски. Так, что ли? Я, некоторое время взаимодействуя с «Волковтрио», обращаю внимание на то, как организуется процесс. У композиции, скажем, есть начало, конец и какая-то внутренняя структура. Но все это настолько условно, что ни одно выступление не повторяет другого. И одна и та же пьеса, сыгранная в разных концертах, иногда меняется буквально до неузнаваемости. Хотя названия – одинаковые. За счёт чего так происходит? Наступает  определенное состояние  музицирования, в которое мы пытаемся погрузить и аудиторию. Дать людям возможность поприсутствовать при создании музыки; это совсем не те ощущения, которые испытываешь, слушая написанное композитором от сих до сих и воспроизведенное группой в точности.  Впрочем, и «жесткая» форма тоже бывает хороша: великие композиторы знали, что писали. Они умели выражать мысль посредством нотных знаков. Мы же, наверное, так делать не умеем, поэтому для нас каждый выход на сцену – некий риск. Ходим по лезвию ножа: может случиться, а может и не случиться. В этом смысле слушателю приобщаться к нашей музыке непросто. Потому что сегодня у нас может быть облегченное восприятие мира, и, соответственно, передача облегченной информации. А завтра настрой будет другой, «усугублённый», условно говоря. И слушатель будет в недоумении. Для этого постоянные зрители и ходят – чтобы «ловить» разные состояния.

– Давно известно, что джаз, авангард, любая живая экспериментальная музыка на CD и на концерте – абсолютно разные вещи. Вы, Сергей, за студийные записи или концертные?

– Группы, подобные «Волковтрио», любят записывать и выпускать именно концерты. Да и сам я так поступаю. Выход концерта на CD – гораздо более честное мероприятие, чем издание «вылизанной» студийной работы. Это моё мнение. Есть другие подходы: к примеру, Аркадий Шилклопер, музыкант-перфекционист, садится в студии и добивается абсолютно идеального, по его представлению, звучания. Он потратит сколько угодно времени, но добьётся нужного результата.

– Кстати, про Шилклопера. Поделитесь новостями проекта «Moscow Art Trio» (в коллективе играют Михаил Альперин, Сергей Старостин и Аркадий Шилклопер – авт.)

– Планируем в августе записаться. А концертная жизнь у нас не очень интенсивная: два-три выступления в год. Чаще, увы, не получается…