Самарцам показали Дали и Пикассо

И сразу установила рекорд посещаемости: за три дня более 1900 посетителей.

Кто последний на Пикассо?

Как выясняется, «очереди за искусством» возможны не только в Москве — колонна желающих попасть на открытие выставки «Рапсодия страсти» начиналась за дверями Художественного музея.

Привезла работы двух великих художников в Самару частная компания «Артгит», интересная своей довольно узкой специализацией: из пяти анонсируемых на сайте компании проектов четыре связаны с именами Дали и Пикассо.

На выставке представлены серии черно-белых и цветных гравюр художников: три серии Пикассо («Пикассо и человеческая комедия», «Калифорнийский альбом» и иллюстрации к пьесе Фернана Кроммелинка «Великолепный рогоносец») и две серии Дали (иллюстрации к пьесам маркиза де Сада и рассказам Джакомо Казановы). Конечно, техника гравюры предполагает тиражирование, но художники лично готовили серии к печати и затем подписывали оттиски, то есть, по музейным канонам, в Самару приехали именно подлинники. Интересно также то, что оба художника создавали представленные работы на последних этапах жизни, переосмысляя прославившие их открытия, то есть мы видим не хрестоматийных Дали и Пикассо.

Название выставки достаточно прозрачно определяет ее сквозную тему - эрос. Но с эротикой в обычном смысле то, что мы видим, имеет мало общего. Циклы обоих художников - это не гимн эросу, не романтизация женской красоты, а, скорее, наоборот, демонстрация мучительных противоречий сексуальности. Достаточно посмотреть на названия литературных произведений, которые вдохновляли обоих художников. Маркиз де Сад, от имени которого и образовано слово «садизм», с XVIII века остается одним из самых скандальных писателей. Сюжет пьесы Кроммелинка «Великолепный рогоносец», считающейся классикой ХХ века, закручен вокруг истории ревнивца, который не находит лучшего способа «изобличить» жену в неверности, кроме как заставить ее отдаваться всем мужчинам своего села. Немного странной в этом контексте выглядит «инсталляция» из канделябров и темного бархата, которой кураторы зачем-то решили дополнить выставку. Этот кичевый ход, провоцирующий филологов на игры с оборотами типа «держать свечку», мало вяжется с далеко не глянцевым характером эротики Пикассо и Дали.

Пикассо и гендерные модели

Гравюры Пикассо — наверное, самая интересная и в то же время самая понятная часть выставки. В серии эскизов «Калифорнийский альбом» мы видим наброски художника, который изображает свою мастерскую и свою последнюю возлюбленную — Жаклин Рок. Кубистический период, прославивший художника, остался далеко позади, и теперь он экспериментирует с самыми разными техниками. Неизменной остается точность линий и свобода, с которой мастер создает образ, переходя от довольно сложной графики к стилизациям в духе детского рисунка. Собственно «страсти» в привычном понимании этого слова здесь немного — скорее, есть ощущение парадоксальности всего, что связано с отношениями между полами. Компания «Артгит» подготовила специальную брошюру, которая позволяет углубиться в нюансы сложных отношений Пикассо с женщинами, но и без нее портреты Жаклин Рок оставляют противоречивое ощущение. С одной стороны, рисуя свою любимую в восточных костюмах, художник как бы подчеркивает ее покорность, а с другой стороны, образ ее дробится, обрастает множеством противоречивых нюансов, и в итоге красавица из гарема превращается чуть ли не в индийское многорукое и многоликое божество.

Еще отчетливее ощущение парадокса нагнетается в серии «Пикассо и человеческая комедия» и в иллюстрациях к пьесе «Великолепный рогоносец». Названия в духе «Обнаженная модель и всадник времен Ренессанса» напоминают о сюрреалистах. Действительно, трудно передать словами ощущения от этих почти карикатурных столкновений обнаженных женщин с ренессансными всадниками, художниками и т.п. «Культура» и «обнаженная натура» не складываются в единый мир, обнаженная модель отменяет художника.

Символично, что в день открытия выставки недалеко от Художественного музея, в галерее «Виктория», профессор Ирина Саморукова читала лекцию под названием «Мужчины: признать поражение». Речь шла об исчерпанности традиционных гендерных моделей, которые в современном обществе не работают.

Работы Пикассо при желании легко можно было бы использовать как иллюстративный материал для рассуждений на подобные темы. Впрочем, проблематика все же уходит на второй план перед непосредственым переживанием энергии, которую содержит в себе каждый из рисунков художника.

Эротика вдали

Работы Сальвадора Дали по пьесам маркиза де Сада и рассказам Казановы при всей их внешней непонятности кажутся более однозначными. Художник работает в типичной для него манере сюрреалистического коллажа, собирая в одну работу множество символов, так или иначе ассоциирующихся с сюжетом литературного источника. Знатоки литографии, вероятно, обратят внимание и на техническое мастерство Дали, с которым он комбинирует цвета и смакует полутона, что в технике литографии не так-то просто.

Пьесы де Сада, выбранные художником, на русский язык не переведены, поэтому подробно говорить об отношениях текста и рисунка трудно. Интересно, тем не менее, что произведения де Сада держатся на действии, Дали же действие полностью останавливает, погружая нас в мир неясных образов, которые у рационального (при всем его бунтарстве) де Сада остаются за кадром. Некоторые символы, впрочем, очень просты и много раз цитировались — например, женщина, взбирающаяся по рогу носорога. И опять же, чего во всех этих работах нет, так это гармонии. Перед нами открывается мир, в котором запросто можно потеряться, заблудиться, — и мир этот совсем не дружелюбен.

Вряд ли стоит цитировать классиков психоанализа, говорящих о том, что даже для современного, «раскрепощенного» человека отношения между полами остаются, скорее, зоной борьбы, агрессии и страха, чем любви. Работы Дали и Пикассо — достаточно честная попытка осознать все эти противоречия. Наверное, будет не таким уж преувеличением сказать, что вряд ли с 1950-1960-х годов, когда создавались представленные на выставке работы, наше общество сильно помудрело. Во всяком случае, сравнимых по серьезности высказываний на эту тему в нашем искусстве что-то не видно... Да и истерическая «борьба за нравственность», все сильнее охватывающая общество, вряд ли говорит о больших успехах в познании себя.

Впрочем, Пикассо и Дали потому и признаны великими художниками, что говорить о них, конечно, нужно не как об аналитиках. Из достаточно противоречивого материала оба мастера создают очень яркие и очень живые произведения. Глупость, похоть, страх — все становится сырьем, из которого художники извлекают энергию, передавая ее зрителю. Интересно было бы совместить выставку с каким-то исследованием реакции посетителей на увиденное — оно могло бы помочь хоть как-то выяснить, как наши сограждане находят свой способ взаимодействия со «скользкими» темами, поднятыми знаменитыми мастерами.

Татьяна Петрова, замдиректора по научной работе СОХМ:

- В «Калифорнийском альбоме» я вижу, с одной стороны, влияние Матисса, а с другой - типичные для Пикассо линии, напоминающие траектории движения какого-то червяка. Они агрессивные, угрожающие, но вместе с тем декоративные. В то же время здесь можно увидеть влияние негритянского искусства, которым Пикассо интересовался.

Акцент на женскую фигуру в иллюстрациях к «Великолепному рогоносцу» вообще характерен для последних работ художника. Может быть, это связано с каким-то сожалением о том, что жизнь уходит... Конечно, мне больше интересен Пикассо-кубист. Но на этой выставке он более взрослый, более мудрый, более спокойный.

Виктор Гитин, руководитель проекта «Рапсодия страсти»:

- Выставка интересна, во-первых, тем, что здесь представлены разные техники - литография, офорт, акватинта. И Дали, и Пикассо специально учились, чтобы работать в этих техниках. Особенно сложна цветная литография, когда каждый цвет художник прописывает на отдельном камне, а потом совмещает отпечатки на одном листе. «Калифорнийский альбом» Пикассо - это фактически наброски, которые потом выложились в большое полотно «Мастерская художника» и большие портреты его возлюбленной Жаклин. Для человека, который интересуется развитием мысли художника, это очень ценный материал, возможно, более ценный, чем большие работы. Мы видим фактически внутреннюю кухню Пикассо, в которую он нас допустил.