Поволжье
Валерий Гришко: Мы с Вячеславом Гвоздковым все делаем сообща
С главным режиссером Самарского театра драмы Валерием Гришко мы встретились еще до того, как стало известно, что «Золотого орла» за лучший фильм получил «Белый тигр» Карена Шахназарова - лента, в которой Гришко сыграл маршала Жукова. Тем для разговора хватало, хотя съемки тоже не остались в стороне — Гришко-киноактер сейчас занят во многих крупных проектах.
“Я-то, слава богу, режиссер ”
- На какие съемки вы сейчас едете?
- Заканчиваются съемки экранизации знаменитой тетралогии «Братья и сестры» Федора Абрамова. Проект длится с весны, сейчас отснимем зимнюю натуру, у меня последние четыре сцены остались. Снимаюсь в очень интересной компании - с Маковецким, Балуевым, Полиной Кутеповой.
Я играю Степана Андреяновича Ставрова, деда Егорши, играю с молодого грима до седого, дремучего. Очень сильная роль, с мощными драматическими ходами внутри — потеря сына на войне, смерть жены и так далее. Я сейчас приеду и в последний съемочный день буду играть первую сцену. Уже сыграл свою смерть, а теперь - самое начало.
(Из кабинета выглядывает Вячеслав Гвоздков: «Валер, а фильм про Сталина на русский переведен, он пойдет у нас?» - «Да нет, Слава, это сцены со Сталиным на русском языке, для немцев титры» - «Ты сказал, что Королева будешь играть?» - «Тьфу-тьфу, чтобы не сглазить!» - «Приедет без бороды наконец-то! А то я уже на него смотреть не могу! Дедушка-лесовик!»)
У меня жена уже с ума сходит: «Когда ты перестанешь деда из себя изображать!» ... Дело в том, что когда снимался «Раскол» Досталя, девять месяцев для роли патриарха Никона мне клеили бороду. Это, во-первых, очень неприятно. Во-вторых, ты скован в игре, постоянно раздается: «Поправка по гриму! Поправка по гриму!» Я уже успел сняться в одном фильме с собственной бородой, в «Ведьмином ключе». Мощное кино, Лиза Боярская играла мою жену, Ренат Давлетьяров - продюсер, снимал Рустам Мосафир. Мою роль, правда, порезали. Меня сначала убивали в конце фильма, а тут на озвучании где-то на середине смотрю - кто-то идет спиной, и мне говорят: «Валера, озвучь дыхание, это ты идешь». И выстрел. Убит! А весь финал убрали... Но обещают, что в 8-серийной версии я снова оживу. Врут, скорее всего…
- Вы часто играете известных личностей — то Никона, то маршала Жукова, то Сталина.
- Да, а сейчас (тьфу-тьфу) Юрий Кара, похоже, берет меня на роль Сергея Павловича Королева. Если продюсер и заказчики согласятся - сейчас же режиссер решает далеко не все. Хотя он никогда не имел последнего слова, были худсоветы, партийные органы, ну а сейчас - продюсеры, канал, в данном случае еще и дочь Королева. Мне очень понравился сценарий. Сейчас вот сбрею бороду и поеду на кинопробы.
- Сталина вы сыграли в немецком фильме?
- В «Отеле «Люкс» («Hotel Lux» ) Леандера Хаусманна, фильм уже показали на нескольких фестивалях. Хаусманн — знаменитый режиссер, у него есть культовый для немцев фильм «Солнечная аллея» («Sonnenallee»). Человек уникальной судьбы, вырос в восточном Берлине, бабка его была содержательницей литературного салона и первой женой Германа Гессе. Такие корни, что ой-ой-ой! Он очень хорошо знает историю, «повернутый» на теме коммунизма-антикоммунизма (у меня есть фотография, где я в гриме Сталина, а у него майка с надписью «F*** Kommunismus»). Сначала я отказывался идти на пробы — ну какой я Сталин, метр восемьдесят пять ростом, с голубыми глазами и русским лицом! А в итоге Хазанов не прошел...
Отель «Люкс» - это знаменитая московская гостиница, где жил весь Коминтерн, бежавший от фашистов — Георгий Димитров, Пальмиро Тольятти, Вальтер Ульбрихт и другие. Два артиста играли в варьете, один Гитлера, другой Сталина. Потом пришли к власти фашисты, и герои из огня попали в полымя — бежали в СССР. В фильме комедийно показана жизнь в этой страшной гостинице, откуда время от времени кого-нибудь уводили на расстрел. Ну и история смешная, в духе Тарантино, с цитатами из Чаплина.
- У нас фильм будет в прокате?
- Нет, его не купят, конечно, потому что это интеллектуальная комедия, для тех, кто любит и знает историю.
- В театре вы только режиссер, никогда не играли?
- Играл только на заменах, и большие роли, кстати. Вместо Игоря Скляра, когда он заболел в Германии, вместо Андрея Краско в моем спектакле в Театре им. Комиссаржевской, когда актер застревал на съемках. Работа в театре — это же крепостное право, полная потеря свободы, потому что ты зависишь от репертуара. Сейчас, когда в кино стали по-настоящему платить, многие актеры уходят из театра, потому что он мешает сниматься. Я часто встречаюсь с такими.
- Как вам удается совмещать?
- Ну я-то, слава богу, режиссер. Я же работаю не только в театре, могу и на съемках сесть в перерыве и работать над пьесой.
«Врут злые языки, врут»
- Как вы относитесь к идее разделения экономической и творческой власти в театре?
- Это лукавство — говорить о разделении властей. Никакого разделения не может быть. Существуют две модели: директорская с менеджером во главе (она может быть вполне успешной, и таких примеров много) и модель с худруком во главе, здесь удачных примеров также немало. А разделение поровну — это, повторяю, лукавство, потому что реально руководит театром тот, кто подписывает договоры и контракты и распоряжается финансами. И раз на нем вся ответственность, значит, и вся полнота власти у него. Театральный критик Павел Руднев в комментарии самарскому новостному порталу приводил примеры неудачного руководства творческих лидеров: Юрия Любимова и Анатолия Васильева. Но если у Любимова в 95 лет что-то не склеилось — это, скорее, показатель того, что до девяноста пяти лучше не руководить театром, ведь многие годы у него все клеилось, да еще как! Анатолий Васильев — тоже пример весьма сомнительный. Зато на эти два сомнительных примера можно привести миллион конфликтов между директором и главным режиссером! Рубен Сергеевич Агамирзян, много лет руководивший петербургским Театром им. Комиссаржевской (я ему многим обязан, это он взял меня в театр), говорил, что может написать книгу «Майн кампф» про свою борьбу с директорами, их у него сменилось пять! Как только у директора появляются амбиции, которые входят в противоречие с амбициями худрука или главного режиссера, в театре начинается бардак.
- Есть же примеры грамотного директорского руководства.
- Конечно. Я-то сам работал главным режиссером именно в директорских театрах, например, в «Красном факеле» в Новосибирске. Более того, договор со мной заключало не министерство культуры, а директор Александр Кулябин. Он меня брал в театр как человека, который может ставить хорошие спектакли и руководить творческой жизнью, но все серьезные решения принимал сам, потому что это его театр, который он строил много лет. Если он хотел пригласить какого-то режиссера, а я не хотел, то, в конечном счете, вопрос решался в его пользу. И сейчас «Красный факел» - очень успешный театр, работающий по модели, противоположной нашей. Но он такой, потому что там нет Гвоздкова. Кулябин — не режиссер, он великолепный менеджер, в свое время успешно занимавшийся антрепризой.
- Говоря про директорский театр, у нас любят ссылаться на Запад. Вы проработали несколько лет в Германии, расскажите, что вы видели там.
- Я работал обершпильляйтером (главным режиссером) в крупном театре Гамбурга — Ernst Deutsch Theater. В немецких театрах две руководящие должности: интендант (по художественной части) и коммерческий директор, меня нанимал на работу интендант. Этот театр основали сразу после войны два друга: актер и режиссер Фридрих Шюттер и коммерсант Вольфганг Борхерт. Интересно, что хотя доля каждого из них составляла 50 процентов (это частный театр, но с государственной дотацией), творческие вопросы решал только интендант. Господин Борхерт занимался финансами, техникой, материальной частью. Это был театр с худруком во главе. А неподалеку — Komödie Winterhaus, менеджерский театр, в котором в основном шли бульварные комедии.
- Вы с Вячеславом Алексеевичем работаете в не совсем классической системе — в театре есть и худрук, и главный режиссер.
- Да, удачных примеров такого сотрудничества немного. Валерий Фокин так какое-то время работал с Александром Галибиным. Главным условием и здесь является то, что последнее слово в любой спорной ситуации остается за худруком. Но при этом не должно быть никакого самодурства и авторитарности. Нужно уметь слушать друг друга и доверять. Сегодня Гвоздков, если у него что-то не ладится в репетиции, может сказать: «Иди, поработай с актерами, я в этой сцене запутался». Точно так же он может прийти и помочь мне. Мы доверяем друг другу абсолютно. У нас уже тот авторитет и возраст, когда можно не бороться: это мое, это твое! В молодости — ух, как я защищал свои спектакли! А теперь у меня задача, чтобы спектакль был как можно лучше. И у Гвоздкова тоже. Поэтому мы приглашаем замечательных режиссеров — Морфова, Латенаса, Баниониса, Стукалова и других - которые ставят совершенно разные спектакли. Пусть цветут сто цветов! Если бы мы могли пригласить сюда Юрия Бутусова, Константина Райкина, Валерия Фокина — мы бы обязательно это сделали, но они не поедут, загружены, у всех свои театры.
- А в остальном, как у вас распределяются обязанности?
- Мы все делаем сообща. Серьезно! Вводами занимается тот, у кого сейчас есть возможность. Есть же масса спектаклей, которые не мы сами ставили, но кто-то из актеров уехал, кто-то заболел или артистка беременна — и нужно сделать ввод. А так — каждый делает свой спектакль. Вот сейчас я буду ставить «Варвары» Горького, Гвоздков - «Побег из Шоушенка» Стивена Кинга. Планировалась «Зойкина квартира», но драматург Слава Вербин сильно заболел, поэтому сроки перенеслись, и «Варвары» пойдут вперед. Не знаю, успеем ли в этом сезоне, потому что макет сложный, материал сложный, - не хочется делать на скорую руку. Посмотрим, как пойдет. Я сейчас делаю ввод за вводом — вы сами знаете, в связи с какими обстоятельствами. С некоторыми спектаклями мы расстались — с «Академией смеха», «Амадеусом», даже с «Лесом». Очень дорогие для нас спектакли...
- «Лес» думали восстанавливать?
Д- умали, но приезжал режиссер Александр Кузин, говорили-говорили с ним… Нет, адекватной замены паре Амелин-Белов (Несчастливцев-Счастливцев) в театре нет. Саша Устюгов должен ставить «Девушек с календаря» — вопрос в сроках, потому что чем популярнее человек, тем он востребованнее. Тут приходится идти на нестандартные решения. Вот увидел Гвоздков в Театре Комиссаржевской «Дон Жуана» и влюбился в этот спектакль, но как вытащить Морфова в Самару - у него все на годы расписано. Нашли выход! Театр приобрел права на эту постановку – и Вячеслав Гвоздков сам реализовал этот проект, как сорежиссер. А Морфов, приехав на выпуск, сказал, что это лучшая из четырех версий его «Дон Жуана».
- Ваш театр иногда обвиняют в том, что в последнее время он стал «студенческий, а не академический».
- Ну это просто смешно. Если из 23 спектаклей в репертуаре театра пять играются молодыми актерами, то этому радоваться надо. Такие разговоры, как правило, идут или от тех, кто ревнует к приходу молодых – смена поколений всегда процесс непростой, - или от тех, кто слабо разбирается в сущности театра. Если кто-то думает, что «студенческий театр» - это оскорбительно, он просто не знает историю театра. Я говорю даже не о студенческом театре МГУ или ЛГУ, хотя они были ого-го, в Ленинградском университете и Сергей Юрский, и Олег Горбачев начинали! Да, у нас студенты играли дипломные спектакли (выпуск 2010-го года) и играют сейчас (5-й курс театрального отделения Университета Наяновой). В городе нет учебного театра, а ребята, чтобы получить профессию, должны где-то играть. И никто бы их не выпустил на сцену, если бы они не предъявили достойный материал. Первый выпуск уже доказал свою состоятельность, вот уже три года бывшие студенты - полноправные члены труппы. Их «Божьи коровки», «Наша кухня», «Коля + Оля» прочно вошли в репертуар и с успехом сыграны десятки раз. И второй выпуск с их «Петербургскими историями» и «Ямой» уже громко и профессионально заявляет о себе.
А если кто-то высокомерно относится к этому феномену, пусть вспомнит, что МХАТ появился из любительского кружка Кости Алексеева, который потом стал Станиславским, и учеников филармонического училища Немировича-Данченко. А из чего возник театр Вахтангова? Из Третьей студии МХТ. Тоже студенческий театр, который стал великим Театром имени Вахтангова. А из чего Таганка возникла? Из курса Любимова. А «Современник» - из мхатовской студии. А Мастерская Фоменко? А «Табакерка»? Все великие театральные феномены рождались из молодых организмов.
Вот я читал у тебя, якобы кто-то говорит о Гвоздкове, что он развалил театр. Врут злые языки, врут! Может быть, кому-то не нравится художественная линия, но слово «развал» здесь не подходит никак. Экономически, творчески, по всем статьям театр работает хорошо! В коллективе замечательная творческая атмосфера. Да, кто-то может не принимать тот или иной спектакль — это его право. Но я всегда говорю вслед за Товстоноговым, что мнений может быть много, а приговор всегда один. И выносит его зрительный зал.
- Вы можете прокомментировать то, что сейчас происходит в тольяттинском «Колесе»?
- Ой, я не знаком с этим театром, но если оттуда уходят люди, то это серьезная травма. Зачем нужно было ее наносить — не знаю.