Новости культуры российских регионов
17 декабря 2012
Центр

Вот и вышел человечек

Галерея «ХЛАМ» показывает персональную выставку Ивана Горшкова.

Хотела начать с того, что с этим  господином не соскучишься, да вовремя одумалась: мелковато будет! Молодой, но, по моему глубокому убеждению, уже абсолютно сложившийся воронежский художник Иван  Горшков – из тех профессионалов, которые шире профессии. Потому что работы Ивана – это всегда, плюс к их чисто художественной самостоятельности, еще и философия. Будто бы будничная – и одновременно неожиданная. В чем и штука.

Философия, как давно все мы (не побоюсь обобщать) поняли, не обязательно бывает фундаментальной. Отчего серьезности  и доказательности своей не утрачивает. Вот есть симпатичное и заразительное мироощущение, которым владеет личность по имени  Иван Горшков – оно и предъявлено зрителю. Персональная выставка художника в галерее современного искусства «ХЛАМ» под названием «Золотой павильон» иллюстрирует это мироощущение сполна.

Личное дело

Абстрактные «кулюмулюшки» (движения души!) глобалистических форматов, очень живописные и очень пронзительные, в соседстве с огромной (по меркам любого выставочного зала)  скульптурой из сварной стали – это, не сочтите за каламбур, жесть! Надо же иметь смелость такое придумать! Иметь смелость придумку воплотить! И – опять же – иметь смелость «вывести» на широкую публику! Тогда как…

– Эта выставка – о личной истории, – поясняет автор. – Она устроена как хранилище воспоминаний. Мы будто листаем семейный альбом: одни  фотографии истлели, другие до сих пор стоят перед глазами, как живые.

Сегодня фраза «ничего личного» избита кем ни попадя. Особенно творческие люди любят ее смаковать, рассуждая об ином своем произведении  – как правило, не бесспорном. Это как щит: дескать, жизнь такова, какой я ее вижу и показываю – и здесь ничего личного. У Ивана Горшкова, напротив, – личное все, что он делает как художник. Я не только «Золотой павильон» имею в виду – предыдущие выставки запомнились тем же личностным началом автора, вокруг которого и закручено действо (а Иван Горшков – всегда действо, экспрессия). Показатель? Еще бы! При том это личное – доброе, светлое и напрочь лишенное снобизма. Которым, что греха таить, порой дурно попахивает от вариантов современного искусства, представителем которого Иван является. Оставаясь при том обходительным человеком завидного дружелюбия, открытым  для дискуссий и споров. Позиция, характер, особенность дарования?  Не знаю. Скорее всего, все вместе.

Воронежский эксклюзив

– Произнося слово «семья», я имею в виду клан, сообщество, – конкретизировал  художник вышеприведенное заявление. – Выставка практически состоит из портретов, это главные люди нашей жизни.

Друзья и враги в их собирательных, а то и воображаемых образах – куда ж без них? Иван рад общению с теми и другими. С удовольствием подчеркивает, насколько это общение ему дорого. Поэтому  «павильон» – «золотой». Или по какой другой причине?

– Причин несколько, – отвечает Горшков. – Во-первых, мне нравится само словосочетание, оно предлагает хороший ассоциативный ряд: павильон на ВДНХ, павильон на биеннале и так далее. Во-вторых, как имя собственное и памятник архитектуры – это храм в Японии, где хранятся реликвии. И, в-третьих, так называется культовое место отдельно взятой тусовки воронежских художников, где прошла золотая эра кутежей.

Принципиален для автора и такой «пустячок», как любовь к родному городу.

– Воронеж…, – Иван будто распробует на вкус само слово. – Такой неказистый и милый,   грубый и ласковый, курьезный, но гордый. Примерно так же можно охарактеризовать героев «Золотого павильона»; очень хотелось уловить и выразить в них что-то воронежское.

– С  вашими героями-человечками все ясно, а как можно прокомментировать самую большую картину выставки – холст три на два метра?

– Если я вдруг окажусь на смертном одре, то, возможно, именно в таком виде промелькнет перед глазами моя воронежская юность…

Романтические переживания

 Иван называет новую выставку показательной – в том смысле, что она, мол, призвана исправить предыдущие ошибки  близких ему по духу художников и организаторов их выставок.

– Я хотел сделать «Золотой павильон» предельно понятным, не вызывающим зрительских вопросов. И решил устроить веселый вернисаж  с музыкой и прочими эффектами, чтобы все вокруг завертелось в вихре счастья.

Труднодоступные материалы и двухметровые статуи из них – та нарочитость, которая, видимо, призвана показать размах юношеского максимализма во всей его обнаженности. Он предложен как альтернатива «выставляемым на показ непонятным фантазиям, объясняемым заумными словами ни о чем». Ведь  «Золотой павильон», повторимся, – для Воронежа и о Воронеже, то есть – средоточье искреннего чувства.

– Таким образом хочу выразить ему свою любовь и привязанность, – засвидетельствовал Иван. – Я неоднократно представлял, что сказал бы, если бы получал какаю-то важную премию, и мне предоставили бы микрофон на сцене. Так вот, я бы, конечно, поблагодарил воронежцев, воронежское сообщество – за то, что в нем вырос и стал таким, каким стал. Отвечая на чьи-то вопросы, вступая в диалоги. Хотя это не прагматическая сторона дела – скорее,  некие  романтические  переживания.

Все художники ­­– преступники

Прагматическая нас, впрочем, тоже интересует. Посему пропустить мимо ушей недоумение мамы бенефицианта Людмилы я не могла. «Откуда он такой взялся?, – то ли в шутку, то ли всерьез кивнула она на оригинальное  творчество сына. – Я, как только его родила, воспитывала по умным, стандартным, правильным книгам. Рос, соответственно, правильный мальчик: читал, рисовал – все, как у всех…» Все, да не все:  гены! Горшков-старший, отец Ивана Сергей, известный воронежский художник, знаменит далеко за пределами нашего города. А в «ХЛАМ»е Сергей Иванович –  художественный руководитель. Тем любопытнее было услышать признание директора галереи Алексея Горбунова.

– Я прослеживаю путь Ивана с момента знакомства с ним и вижу, что за те три с половиной года, которые этот художник  находится в поле моего зрения, он достиг колоссальных результатов, – уверен Алексей Юрьевич. – Нет смысла говорить о количестве выставок – их хватает. Возможно, в ближайшее время ему предстоит делать объекты для Москвы и Петербурга – такие просьбы уже звучали. Интересно, что  случай Ивана был для меня очевиден с первого его рисунка, который я увидел на квартирнике, где художники собирались еще до открытия «ХЛАМа». Тогда же одну картинку купил за пятьдесят рублей, вторую выпросил… Вообще говоря, я, как ни странно звучит, чуть ли не для него галерею открыл. Именно для него, а не для отца, куда более именитого. И сейчас остается только убеждаться в том, что не ошибся: каждая новая встреча с Иваном  интересна. Потому что интересно быть свидетелем того, как развивается художник. Что же касается сегодняшней выставки – категория врагов и друзей, может, необычна, некоторых она заставит ежиться. Но тут нужно вспомнить небезызвестное высказывание про то, что искусство – оружие духовного сопротивления. А наличие оружия априори предполагает неприятеля, так что здесь концы с концами сведены…

Завершил монолог Алексей Юрьевич эпатажным умозаключением: все настоящие художники – преступники! Достоевский, импрессионисты, Игорь Стравинский… Речь, разумеется, не об уголовниках: творцы нарушают не законодательство. Они опровергают каноны творческого и нравственного толка. И их революционный радикализм в том смысле преступен, что видел знамо где общепринятые  правила и  нормы.