Взрывная кровь

Воронежцев продолжают знакомить с творчеством  великих: в музее Крамского – второе пришествие на черноземы  произведений самого  загадочного  художника ХХ века,  Сальвадора Дали. Масштабная  графическая  серия – 105 подлинных  иллюстраций к Ветхому и Новому Завету – в течение полутора лет путешествует по стране  стараниями московской компании «Артгит». А хранится – на постоянной, так сказать, основе – в частном  итальянском  собрании.

«Сальвадор Дали. Священное послание»; афишу с таким анонсом можно будет  видеть на здании музея по 25  ноября включительно. Столь значительный, даже по несуетным музейным меркам, срок демонстрации произведений Дали определяется их безусловной ценностью. Равно как и  уникальностью воронежского показа: ни одной из  представленных на выставке работ знаменитого  испанца в собраниях российских музеев нет. 

Не для слабонервных

Итак, Библия. Книга Книг для европейских творцов (да и мирового искусства в целом) двух последних тысячелетий. Обращения к библейским  сюжетам –  как правило,  в  иносказательной, притчевой  форме – требуют от художника известной деликатности  в раскрытии темы. Что, конечно, не отменяет творческой самостоятельности и даже дерзости;  мне кажется, представленные иллюстрации Дали полностью соответствуют такой концепции.

– Должен сказать, что на этой выставке равнодушных не будет, – упредил события на предшествующей открытию пресс-конференции  представитель  «Артгита» Александр Щеляков. – Мнения прозвучат полярные, но сам накал, разворачивающийся по мере событий, запечатленных в работах Дали, заставит зрителя  как-то реагировать на увиденное.  Независимо от его оценки.

Александр знает, о чем говорит: случалось,  рассказал, люди около выставочных образцов в обморок падали. Что, дескать, доказывает их подлинность: у постеров никто подобных потрясений не испытывает.

– А самое удивительное – воздействие этих работ на залы музеев, в которые мы приезжаем, – делился гость. – Все они имеют свою энергетику: что-то ведь там висело, хранилось. Бывает, ощущается в помещении запах затхлости. А буквально через день после того, как наши экспонаты распаковываются, воздух становится чистым.  Почему так происходит, я не знаю. Но душой не кривлю, мне незачем.

От провокации до целомудрия

Дали решился на рискованное предприятие – передать библейские истории языком сюрреализма – с подачи Джузеппе Альбаретто.  В 1963 году  этот человек сделал  художнику  заказ – проиллюстрировать новое издание Библии. На что мастер  согласился с  энтузиазмом: проект предполагал детальное и глубокое изучение текстов Священного Писания, духовное проникновение не только в сюжет повествования, но и в его скрытый смысл. А Дали, в постоянном творческом поиске «зависая»  между реальностью и фантасмагорией, и прежде  пытался найти Бога не только в окружающем мире, но и в себе самом. Видимо, не случайно родители дали ему имя Сальвадор – оно переводится,  как «спаситель».

105 работ, выполненных в смешанной технике, сочетающей акварель, гуашь, тушь, пастель, карандаш,  появились в 1963-1964 годах. И практически сразу были  переведены  в литографии: они и показаны в музее. Каждая из работ – попытка интегрировать фантазии, свободу, чувства, волю, интуицию  художника в емкий, многомерный  мир Библии. 

Специалисты  считают, что непревзойденный  провокатор  Дали и на этой – коварной, согласитесь – стезе остался верен себе.  Мне же показалось, что именно в «изложении» Библии художник куда более мягок, острожен  и тактичен, чем обычно. Отчасти даже целомудрен. Да, он и здесь – мистик и сюрреалист, настойчиво заглядывающий в подсознательное, но – куда яснее и лаконичнее, чем в иных сериях, выражающийся.  Не знаю, наступал ли Дали на горло собственной песне в процессе работы над «Священным  посланием», но «звучит» она академичнее, чем  можно было предположить. Как ни парадоксально говорить об академичности  применительно к  Сальвадору Дали – человеку, чье сознание  воспринимало не столько реальный, сколько  придуманный  жизненный  опыт,  искаженный  увеличительным  стеклом  фантасмагорического видения. Художник  строил свою жизнь на сюрреалистический манер – столь же безоглядно, как и свои произведения. Сюрреализм для него – не просто течение в  искусстве.  Но – тип мышления, система ментальности, способ взаимодействия с миром. И, соответственно, стиль  жизни, ориентированный  на решение коренных вопросов  бытия и экзистенции человека. На меньшее Дали не соглашался.

Сотворение мира

Несколько лет назад Воронеж видел иллюстрации великого испанца к «Божественной комедии» Данте. Принимая в расчет это обстоятельство, Александр Щеляков заметил:

– Человек, побывавшей на той выставке, может рассуждать таким образом: «Зачем я пойду на Дали, если я уже его видел?» С таким же успехом можно сказать: «Я прочитал «Воскресенье» Толстого – зачем  читать «Войну и мир»? Настоящий художник или  писатель характеризуется масштабностью своего развития. И это не значит, что он повторяется: Дали – очень разный. Это человек, который постоянно экспериментировал. И не только на холсте или листе.

Дальше прозвучала история, касаемая создания первой (по занимаемому в экспозиции месту) литографии библейского цикла, «Сотворение мира». Автору необходимо было физически лицезреть  всплеск энергии. И он взял – что бы вы думали? Стакан с кровью! Подбросил его вверх – и насладился, так сказать, зрелищем, полетом этой крови. Который запечатлели не только глаза, но и мозг художника.

– А кровь «течет» практически по всей Библии – едва ли не на каждой ее странице, – развивал идею Щеляков. –  Впрямую не рассказывается о том, что это – кровь, но происходящие события говорят сами за себя… А как изобразил Дали Чашу Грааля? Как передал исходящее от нее сияние? Он взял гончарный круг. Разогнал его. И сбросил сверху бычий пузырь, наполненный краской. В центре взрыва, который произошел,  и изобразил Чашу Грааля.

Муравьи и улитки

Искусство требует жертв – и Дали на них с легкостью шел. Известно,  что ради яркости  красок – надо было, чтобы они выглядели свежими, «сегодняшними» – художник безжалостно  давил улиток. И разбрызгивал «сок»  этих бедняжек на краски; прием создавал иллюзию, что изображение – с пылу, с жару. А уж изобретательность проявлял, граничащую, по-моему, с клиникой  – для того, чтобы шедевр получался непременно шедевром. Чтобы «читались», как надо, работы, выполненные (как бы) в технике перенесения фрески на ту или иную поверхность (своего рода подражание византийству, эпохе Возрождения),  Дали создавал нужную фактуру: литографический камень  –  а это отполированный, обработанный определенным образом  кусок известняка – расстреливал из ружья 1812 года.  Ради придания будущему отпечатку объемности; камень получался испещренным – и в результате выходило то, что надо. А почему оружие «датировалось» обязательно 1812 годом? Кто ж нам ответит…

 Экспериментаторство, как известно, не отменяет использования любимых символов, цветов, оттенков и т.д. На некоторых из представленных работ можно видеть знаменитые  «сюровые» костыли. На других появляются «фирменные» муравьи Дали. На третьих – где-то там, на горизонте – знакомый  человек с посохом.

Еще одно мнение профессионалов: библейские работы художника при всей противоречивости и спорности привлекают внимание зрителей не только к искусству, но и к новому прочтению Священного Писания. Особенно это актуально  для молодежи, склонной  отвергать поучения и догмы предшествующих поколений. В этом смысле Сальвадор Дали – еще и  миссионер,  «озадачивший» наши дни оригинальным толкованием  библейских мотивов.