Трудные роды и спорные метрики

Книга обнимает все основные темы его публикаций последних лет. Автор много внимания уделяет первым поселениям на территории будущего города и полемике, от какой даты следует отсчитывать его возраст. Публикует поколенную роспись рода Кемеровых, давшего имя городу (ранее он, в соавторстве с Л.Ф. Кузнецовой, проделал такую же работу в отношении старожильческого рода Щегловых). Рассказывает о рудознатце Михайле Волкове, открывателе кузнецких углей (напомним, что именно Усков в сотрудничестве с томским исследователем В.Г. Волковым, установил его происхождение и пролил свет на некоторые моменты его биографии – до этого Михайло оставался баснословной фигурой). В книжке имеются также главы об эпизодах Гражданской войны в Щегловске и его окрестностях, об истории переименования города и др. Очень интересны сведения о том, что рудознатец Михайло, похоже, не понимал хорошенько, что он такое нашел: Горелую гору он считал месторождением серебряных руд, а исследовал привезенные им образцы и установил, что это каменный уголь, Иоганн Фридрих Блюэр (или Блиэр), выходец из Саксонии, рудный мастер на российской службе. Немало внимания автор уделяет и другим исследователям кузнецких углей. Например, Иоганну Готлибу Мессершмидту, нашедшем уголь близ Кузнецка одновременно с Михайлой (причем это была не случайная находка, как в случае Волкова, а результат плановой экспедиции). Или капитану Наркизу Соколовскому, который исследовал в 1834 году Кемеровское месторождение и попытался определить границы «каменноугольной области» (фигура его оказалась в тени куда более знаменитого геолога Петра Чихачева, автора термина «Кузнецкий бассейн»). Интересно рассказывает Усков об истории превращения села Щеглово в город Щегловск. Поползновения такие начались с 1916 года, однако зажиточные крестьяне-старожилы, ничего не имея против перехода на городское положение в принципе, требовали компенсации за землю, отчуждаемую для города. В мае 1918 года Щегловский съезд рабочих, солдатских и крестьянских депутатов провозгласил село городом; решение это никем не было утверждено, границы города не определены – с таким же успехом поэт Хлебников мог провозглашать себя Председателем Земного Шара; к тому же советскую власть в Щегловске свергли уже в начале июня. Томское губернское начальство вдумчиво занималось проблемой целый год, рассматривая вопросы земельных и денежных компенсаций, отведения каменных карьеров и лесных дач – и в 1919 году, в свою очередь, было свергнуто большевиками. Уладить все формальности удалось только через восемь лет, причем ни о каких компенсациях старожилам речи уже не шло. Похоже, именно тогда наметилась тенденция к быстрой урбанизации Кузбасса и постепенному запустению в нем сельского хозяйства. Следует отметить, что в исследованиях Ускова чувствуется прежде всего выучка архивиста. Документу он доверяет бесконечно. С одной стороны, это нередко приводит к открытиям. С другой стороны, стоило бы учитывать, что документы врут ничуть не реже, чем люди. Но если в документах село на левом берегу Томи именуется Усть-Искитимским, то Усков упорно употребляет это название, и только перед 1918 годом вдруг всплывает другое – Щеглово. Именно пиетет перед документом порождает в книжке Ускова такие тезисы: «Если исходить из формального принципа образования города из села Усть-Искитимского, то датой основания г. Кемерово как населенного пункта следует считать 1750 год (согласно «Ландкарте Удорской провинции Кузнецкого и Томского уездов), а как городского поселения – 1918 год… Но ни в коей мере мы не можем считать датой основания Кемерова как населенного пункта 1696 (1698) год по отмеченной на «Чертеже Томского города» С.У. Ремезова на правом берегу реки Томи деревни Щегловой (Красный Яр). Данная деревня и д. Усть-Искитимская (на левом берегу реки Томи) – это разные населенные пункты! Городу дал название левобережный населенный пункт, деревня Красный Яр вошла в состав г. Кемерово только в 1962 г.». Во-первых, если бы городу дал название «левобережный населенный пункт», да еще в версии, предпочитаемой Усковым, то мы жили бы сейчас в Усть-Искитимской области. Во-вторых, по этой логике жители нынешней Рязани «ни в коей мере» не имеют права считать себя рязанцами, потому что первоначальная Рязань, сожженная татарами, находилась в другом месте. Проще говоря, я исхожу из такой последовательности: деревня Щеглова роди село Шеглово, село Щеглово роди город Щегловск, а позже город переименовали по Кемеровскому руднику, название которого происходит от другой деревни – Кемеровой. Усков же, похоже, полагает, что между правобережной деревней и одноименным левобережным селом родства не больше, чем между графством Йорк в Англии и городом Нью-Йорк в США – ведь между ними тоже лежит водная преграда. Это тем более удивительно, что сам Усков проделал большую работу по восстановлению непрерывной цепи потомков первопоселенцев – Михайлы Щегла и Степана Кемерова. Почему человеческая генеалогия должна быть непрерывной, а история города – дискретной? Откуда отсчитывать возраст города – в конечном итоге вопрос общественного договора, а мифы и легенды тут значат никак не меньше, чем архивные разыскания. (К примеру, переименование Щегловска в Кемерово было вызвано басней о том, что Щегловы – братья-кулаки «из России», приехавшие в Кузбасс только в 1906 году; версию эту пустил тогдашний председатель горсовета С.А. Озеров). Во всяком случае, вопрос о возрасте города нельзя отдавать на откуп профессиональным историографам – они зачастую сами себе противоречат. Книга Ускова называется «Кемерово: рождение города»; на обложке ее изображен памятник Волкову и снимок Горелой горы; если «основание Кемерова как населенного пункта», по версии Ускова, произошло никак не раньше 1750 года, то при чем тут рудознатец Михайло? Укажем также, что книжке недостает литературной редактуры. Она помогла бы избежать оборотов типа «С Михайло Волковым ситуация как раз наоборот», «О том, что собой представлял город в это время, отражает заметка…», «Население окончательно уверило в твердость советской власти» и т. п. Понятно, что хороший литературный редактор ныне – редкая птица. Но на титульном листе выставлено: «Российская академия наук. Сибирское отделение. Институт экологии человека», а от академического издания все-таки ждешь большей скрупулезности и солидности. Все это, впрочем, не обесценивает большой работы Игоря Ускова по развенчанию мифов и восстановлению исторической справедливости. Его книга – важная веха кемеровской историографии.