Неопасно для жизни

Воронежцы, знакомые с творчеством галереи современного искусства «ХЛАМ»,  не дадут,  как говорится, соврать: большинство проводимых там выставок – смелые эксперименты. Именно поэтому я пишу «творчество галереи», а не «работа галереи»: последнее звучало бы грамотнее, но сути деятельности учреждения не выражало бы.  Самого смысла его существования – тоже…

«Следи за собой» –  название очередного эксперимента, персональной выставки Михаила Лылова, собравшей воедино объекты и видео-арт. Художественный руководитель «ХЛАМа» Сергей Горшков заметил, что это – европейское искусство; замечание, помимо его отсыла в «мир грез», следует толковать буквально. Михаил учился и, соответственно, жил в Швеции, что, по мнению знатоков, сказалось на его формировании  как личности и как художника.

Из повседневного опыта

Мои ощущения от увиденного заставляют предположить: Михаил Лылов – приверженец нестандартных, эпатажных даже ходов. Автор ищущий,  окончательно не сформировавшийся. Что неудивительно: он – человек  совсем еще молодой. Хотя и, безусловно, ранний.
Сам художник поясняет: выставка "Следи за собой" возникла из… легкой вибрации в животе!  Таковую  школьники обычно испытывают перед ответственными контрольными. – Мои наблюдения показывают, что не только школьники являются жертвами периодических спазмов, – говорит Михаил. – Телефонные разговоры, компьютерные экраны, перемены мест жительства, неожиданные предложения, поиски работы,  производственные неурядицы приносят мне те же легкие недомогания. Врачебная практика определяет подобные состояния как неопасные для жизни, повсеместно распространенные, психосоматические расстройства. Подобно спазмам мышц живота, небольшой тик, конвульсивные движения конечностей, легкие формы эмоционального расстройства стали нормой для современных форм жизни.

Философия, согласимся, ясна, посыл к созданию работ – тоже. А что сказать о содержании произведений? Анализировать их не просто трудно – по-моему, невозможно. Самое разумное – просто принять, как есть. А как есть?

– Для того, чтобы рассмотреть доминирующие эмоциональные тональности повседневности, работы на выставке выстраиваются между двумя полюсами "жизни", – объясняется автор со зрителем. –  А именно – "жизни",  воспринимаемой и как телесная, биологическая субстанция, и – как общественная, политически детерминированная реальность. Под эмоциональными тональностями следует понимать не психологию, не скрытые переживания, но определенные способы "чувствования" жизни. Некоторые из этих способов стали настолько распространены, что без труда могут быть названы определяющими для повседневного опыта.

Чрезвычайное положение

Чтобы было понятней: на экране Лылова – люди, «застигнутые» художником в моменты проявления тех или иных реакций, чувствований и т.д. Почти примитивных. Вот крупным планом рука с пистолетом – куда-то целится. Куда?  Это – любопытство; не как, разумеется, порок, а, скорее, как категория, данность. На соседнем «полотне» – человек за столиком в кафешке, с аппетитом и даже вызовом поглощающий  фаст-фуд на глазах публики. Возможно, что и изумленной: «целиком» фигуры, окружающие героя, в кадр не вошли. Согласно «расшифровке» экспертов, таким оригинальным образом показан цинизм…

– Михаил Лылов, который, конечно, нигилист, интересен «ХЛАМу» в силу того обстоятельства, что в центре  внимания художника – человек, – объясняет появление выставки в галерее ее директор Алексей Горбунов. –  Человек с его сутью и всевозможными проявлениями натуры; именно взгляд на человеческую сущность, проникновение в нее – в концепции нашей деятельности. 
Михаил добавляет: выставка – почти самоорганизованная.

– Для меня это – очень теплая ситуация, – признается автор. – Я предлагаю посмотреть на предложенные  экспонаты, как на сновидения. Как на другую форму чувствования – не обязательно рациональную и интеллектуальную. Предмет этой выставки – ситуация чрезвычайного положения. Оно обнаруживается за повторяемостью обыденного: представленные видео-работы скрупулезно «всматриваются» в ежедневно проживаемые сюжеты в Бейруте, Стокгольме, Берлине, Воронеже.  И ставят вопрос о правилах существования искусства. То есть – его жизни.