Лиха беда начало

«Укрощение строптивой» Вильяма Шекспира или  «Приручение строптивой» Аркадия Застырца; которая из комедий предложена  воронежским театралам стараниями кольцовцев,  любимых не одним поколением зрителей? Знаю, что в разнородном стане последних к консенсусу пока не пришли  – уж очень необычный,  непривычный для местных подмостков  спектакль вышел на люди.

 Так  или иначе, подчеркнем главное: на Большой сцене отреставрированного драмтеатра  состоялся  первый премьерный показ. Постановка художественного руководителя  Владимира Петрова – дань театру современному, интеллектуальному,  чурающемуся канонов. Видимо, с ориентацией на эти позиции  драматургом, удостоившимся режиссерского внимания, стал весьма раскованный поэт и переводчик  из Екатеринбурга Аркадий Застырец, которого  тамошняя пресса окрестила «уральским Шекспиром».

Траектории Фортуны

Видевшие воронежский спектакль соглашаются: Шекспир там есть. Но Застырца – больше; это касается не сюжета, а, прежде  всего, стилистики пьесы. Точнее –  интерпретации шекспировского шедевра. Не то, чтобы вольной, но – подчеркнуто творческой. Адаптированной к реалиям 21-го века.

Уральский автор насытил свое  произведение  не только многочисленными цитатами из классиков, переродившимися в устоявшиеся (и даже крылатые) выражения. Но и – фигурами  речи, имеющими хождение в  наши дни. Такой  прием  сделал текст великого англичанина менее академичным и более подвижным.  Настолько подвижным, что порой спектакль балансирует, что называется, на грани фола: кажется, персонаж  вот-вот пустится во все тяжкие – и сорвется с его уст неотрепетированное словцо из разряда непечатных…

Внешняя сторона дела – яркая, броская и, в общем, подчеркнуто эффектная. Узнав из программки, что декорации произведены в московских мастерских ВХУТЕМАСа, я укрепилась в предположении, что момент визуальной эффектности постановки – принципиальный. В пользу такой версии говорит, кроме всего прочего, наличие на сцене громадных голов-бюстов неких обезличенных личностей, простите за масло масляное. По ходу спектакля они весьма результативно – чисто механически  –  перемещаются с заднего плана на первый и наоборот.  Многозначительные, при всей  простоте и даже примитивности, «телодвижения» идолов символизируют, надо думать, непредсказуемые траектории-ходы слепой  Фортуны, прочерчивающие судьбоносный вектор – направление пути  для простого смертного. Независимо от возможностей этой «пешки» во плоти и, тем паче, желания; примерно в таком же ключе работает идея спектакля в целом.

С учетом того, что нам предложен театр в театре (одни герои наблюдают, подобно обычным зрителям,  за приключениями других),  данная доля условности – люди гипсовые с живыми вперемежку – нисколько не предосудительна. Другое дело, что четкого обоснования  именно такого существования на сцене «голов» не прочитывается: почему их, скажем, три? А не четыре? Не пять?..

Что было, что будет

Показалась определяющей – в плане общего впечатления –  динамика происходящего: спектакль, идущий более трех часов, смотрится как одноактный  балет. Правда, легкости и грации большинству актеров явно не хватает; хочется верить, что – пока. Без сомнения, режиссер отработал, что называется, «до мизинца» каждое сценическое движение каждого персонажа. Но почему-то то, что должно восприниматься заразительной, отчасти опереточной импровизацией (к примеру,  «выкрутасы» пьяного бомжа), выглядит натужным пережимом: как раз с такого «акцента» начинается спектакль.

Заметно разнообразят палитру костюмы персонажей: их эклектика, в которую нет смысла вдумываться,  вполне адекватна пьесе Застырца. Порадовала  и демонстрация технических возможностей обновленного театра: в спектакле использованы разные уровни сцены и ее увеличившееся, в сравнении с прежним, пространство. Великолепно световое оформление, действительно ультрасовременное. Качественно «сработал» звук; разве что  речь  Грумио (Антон Тимофеев) раздражала (как и персонаж в целом) невнятицей. Да и просто плохо «долетала» даже до партера.

Закончу тем, с чего начала: очевидно, что оценки премьеры будут полярными. Мне же спешить с ними не хочется, настаивая лишь на том, что режиссер Петров обладает собственным сложившимся почерком. И каким бы дружным хором  не ностальгировали мы по «старой драме», это обстоятельство – плюс. А никак не минус: что было – то прошло. Будет то, что будет.