Перекрестки "сумасбродно цепкого"

Иллюстрированный (рисунки и фотографии) сборник "На доске малиновой, червонной…", изданный Центром духовного возрождения Черноземного края, имеет подзаголовок-пояснение: "Прогулка по мандельштамовским местам Воронежа". Текст книги написали профессор Алла Ботникова и литературовед, краевед Олег Ласунский. "История русской поэзии не знает ни тамбовских, ни орловских, ни костромских "тетрадей". А вот "Воронежские тетради", – цикл замечательных стихов, созданных в нашем городе, есть", – напоминает один из авторов в предисловии. Прослеживая этапы воронежского пути Осипа Эмильевича и соглашаясь с тем, что "со счетов не сбросишь … явственного ощущение прижизненной могилы ("Да, я лежу в земле, губами шевеля…), Алла Ботникова утверждает: "Воронежские годы – время "сладкогласного труда", для Мандельштама – что-то вроде "болдинской осени". "Воронеж был чудом, и чудо нас туда привело", – вспоминала впоследствии жена поэта Надежда Яковлевна Мандельштам". На скрещении противоположных эмоций и возник поэтический образ города. Который при том, что "сумасбродно цепок", дарит "краски пространства веселого". – В воронежских стихах Мандельштама по-особому ощутима атмосфера края и города, – говорит Алла Борисовна. – Простор лесостепной равнины, изгибы "молодых еще воронежских холмов". Даже рисунок области на карте схвачен точно: "он на Африку похож". Улицы города, скользкие спуски ("Только города немого в гололедицу обзор") – все узнаваемо… Воронежский ландшафт в стихах Мандельштама не только зрим. Он и "звучит". Сам себя назвавший "неисправимым звуколюбом", поэт сумел уловить шумы и музыку города – "перекличку поездов", " любопытные ковры людского говора", следы украинской мовы в языке, необычную фонетику местных географических названий: Анна , Россошь, Гремячье… В стихи вошла новая лексика: степь, поля, гололедица, пахота… И, конечно, чернозем – слово-сигнал. Оно – свидетельство коренной поэтической переориентации. Книга останавливается и на доворонежской биографии поэта, но главный, конечно, упор сделан на местные реалии: в главах "Адреса Мандельштама, его друзей и знакомых", "Проспект Революции", "Другие мемориальные места". Приводятся как широко известные сведения и географические привязки, так и менее популярная информация – о контактах и привычках четы Мандельштамов. Попутно читателю предлагаются исторические справки о том или ином воронежском объекте: когда и по какому случаю возник и т.д. Есть отсылы к биографиям людей, чьи имена возникают по ходу повествования; а это – именно художественное, не чуждое эмоций повествование, не сухой научный труд.