Открыто, ярко, эеспрессивно. По-японски

Митиёси Иноуэ — звезда мирового уровня. Президент Фонда Дмитрия Шостаковича в Японии, единственный японский дирижер, исполнивший все симфонические произведения композитора, популяризатор японской музыки, дирижер с хореографическим прошлым дал единственный концерт в России. Сотрудничающий с ведущими оркестрами мира, он встал за дирижёрский пульт четыре десятилетия назад. За пульт Уральского академического филармонического оркестра — четыре года назад на фестивале «Сумасшедшая неделя» в Токио. «Японская рапсодия» собрала не полный зал. Пришли ценители. Однако их резюме — оглушительная овация после концерта. В программе — три симфонических произведения. Рапсодия для симфонического оркестра Юзо Тоямы (в Екатеринбурге это произведение на четыре национальные темы, написанное в 1967 году, прозвучало впервые), Восьмая симфония Бетховена и посвященная В.И. Ленину Двенадцатая симфония Дмитрия Шостаковича. Не самые популярные у слушателей, растиражированные классические сочинения. Вряд ли рассчитанные на неискушённый слух. И всё же из трёх очень далёких друг от друга музыкальных эпох маэстро удивительным образом соткал единое полотно. Музыкальный вечер получился всеобъемлющим: страстным, кокетливо-игривым, драматичным… Сыграла, прежде всего, харизма самого маэстро. Вопреки всем представлениям о внешней сдержанности и даже эмоциональной холодности жителей страны Восходящего Солнца, про Митиёси Иноуэ в антракте шептались: темпераментный, живой, страстный… «Театральный», — сказала слушательница со стажем. И не случайно. Точнее характеристики не подберёшь. Он дирижировал не только руками (без дирижёрской палочки, кстати), но и ногами, головой, телом. Казалось, пританцовывает. При этом невозможно было не восхититься отточенностью, чёткостью и даже педантизмом движений, которыми он управлял оркестром. Уральский оркестр «заговорил» с явным восточным акцентом. Митиёси Иноуэ провёл в Екатеринбурге несколько дней, побывал даже на спектакле Екатеринбургского кукольного театра вместе с сопровождавшей его одиннадцатилетней дочерью. На память о себе оставил не только приятные впечатления, но и портрет Дмитрия Шостаковича, нарисованный иероглифами, обозначающими имя дирижёра.